Я решила, что счастья кураторской помощи мне не нужно, поэтому «справилась» самостоятельно, пусть и не слишком быстро, чтобы не привлекать к себе ненужного внимания.

Когда Альварес добился, что магия у всех откликнулась, пришло время показывать нам первое заклинание – те самые Кольца Силы. И тут куратор дело на самотек не пустил: все кольца вызывались исключительно по его команде и под его присмотром. Дар у большинства в нашей группе как раз и был три – пять колец, достаточный для обучения, но не выдающийся, поэтому мои шесть с половиной вызвали некоторый ажиотаж. Альварес так вообще замер, как охотничий пес, почуявший дичь, и попросил повторить. Я и повторила. Разве мне жалко?

– Кому много дано – с того больше спросится, – наконец пафосно провозгласил Альварес перед тем, как меня отпустить. – Вы осознаете, сеньорита Кинтеро, что ваш дар может еще вырасти при надлежащем прилежании?

«Прилежание» он произнес с паузой в нужном месте, как слово с предлогом, что показалось неприличным намеком. Я постаралась передать взглядом свое отношение, а то, что взглядом не получилось, добавила словами:

– Можете не сомневаться, я осознаю ответственность, налагаемую на меня высоким уровнем дара. Я буду самой прилежной ученицей за все время существования университета. Никаких посторонних интересов, никаких романов. Только магия.

Дырка вам от амфитеатра, сеньор Альварес, а не роман со студенткой. Особенно с подчиненной вам студенткой. На удивление, преподаватель не обиделся. Напротив, расплылся в очередной улыбке, которую наверняка считал обворожительной.

– И это правильно, сеньорита Кинтеро. Вчера у нас с вами возникло небольшое недоразумение. Вы меня неправильно поняли. Но преподаватель обязан выражать свои мысли четко, поэтому я считаю это своей виной и приношу вам извинения.

– Хм, – раздалось со стороны Ракель, но наш куратор не удостоил ее даже взглядом, все свои взгляды он адресовал мне, явно собираясь получить какой-нибудь ответ.

– Я принимаю ваши извинения. – Кивнула ему с таким величественным видом, словно я была королевой, а он – провинившимся подданным. – Надеюсь, что больше таких недоразумений между нами не возникнет.

– Разумеется, сеньорита Кинтеро. Когда прибывает ваш отец? Я хотел бы с ним встретиться.

– Пока не ведаю, сеньор Альварес, – ответила, не зная, то ли плакать, то ли смеяться от желания Альвареса познакомиться с моей семьей. – У меня нет известий от родных.

Нужно будет купить газет да просмотреть: не было ли в Муриции каких волнений, связанных с нападениями на теофренийцев. А то, кажется, нужно срочно становиться сиротой, иначе Альварес не отстанет, пока не попросит разрешения за мной ухаживать.

После меня оставалась только Ракель, которая показала пять колец, чем была необычайно довольна. Высказала она это сразу, как занятие закончилось. Мы выскочили в коридор так быстро, что Альварес не успел ничего мне сказать, даже если хотел.

– У старшего брата только четыре кольца, – сообщила Ракель. – Вот я ему нос утру. Жаль, конечно, что не твои почти семь, но пять тоже очень хорошо.

– Одно кольцо разницы за время учебы может уйти в твою пользу.

– Это да. – Она мечтательно улыбнулась. – Говорят, есть хорошие методики по росту. Но если они не сработали у брата, могут и мне не помочь.

– Зависит от усердия.

– Оно будет.

Настроена она была решительно, но настрой с нее слетел сразу, стоило нам покинуть корпус. Потому что мы вышли как раз тогда, когда нас своим визитом почтил Диего. Шел он в компании ректора и пары сеньоров, которых я не знала, а выглядел так, словно оказывал окружающим великое одолжение. Сиятельность запустил на полную катушку, и ее флер достиг даже нас. Ракель застыла, не в силах оторвать от него взгляд. И не одна она.

У Диего же был вид пожившего быка из анекдота. Быка, который говорит молодому активному товарищу: «Мы медленно-медленно спустимся с горы и оприходуем все стадо». Кто-кто, а Диего точно в курсе возлагаемых на него Теофренией надежд по улучшению демографической ситуации с Сиятельными и не прочь воспользоваться положением. Всех встреченных сеньорит он окидывал весьма заинтересованным взглядом.

– Пойдем, – потянула я Ракель. – Время обеда.

– Это же Сиятельный, – очнулась она. – Как он посмел сюда явиться? И идет, сволочь, так, словно ничего не боится.

– Ему дали слово, – напомнила, – что с ним не случится ничего плохого.

А хорошее – напротив, случится. Поди, предвкушает уже, как станет родоначальником целой теофренийской ветви Сиятельных. Интересно, почему именно на него пал выбор Теодоро? Или они сюда будут вахтами наезжать? Чтобы не перетрудились и не переразмножились? Чтобы не получилось у кого-то одного слишком много потомков в недружественной стране?

– Нельзя было давать такое слово. Все Сиятельные на нашей земле – законная добыча, – проворчала Ракель очень тихо, потому что процессия уже подходила к нам.

Тем не менее Диего услышал, повернулся к Ракель и с усмешкой сказал:

– Я не возражаю, когда на меня охотятся, особенно такие красивые сеньориты.

Он добавил сияния в глаза, и Ракель замерла, точно кролик перед удавом. И как только ее предки смогли расправиться с толпой Сиятельных? Не иначе как зажмуривались и лупили, куда Двуединый пошлет. Хотя от Сиятельности одним закрытием глаз не отстраниться. Здесь артефакты нужны…

– Никаких охот, – всполошился ректор, – у нас приличный университет. Мы не поощряем встречи преподавателей со студентками.

Но прозвучало неубедительно. Лично, наверное, инструктировал Альвареса, но при этом пытается создать видимость непричастности. Наш куратор посмотрел на начальство с укоризной и с небольшим опасением. Как бы ему не прилетело в случае неудачи или возмущений общественности. Если захотят найти виновного, заявят, что это была его личная инициатива, и что тогда будут делать сеньориты с Сиятельными детьми?

– То есть встречаться можно только с преподавателями? – уточнил Диего и почему-то посмотрел на Альвареса.

Хотя почему «почему-то»? Как я уже говорила, Альварес был довольно красив для обычного мага, сплошное эстетическое удовольствие. Уверена, добавь ему Сиятельности – он бы за пояс заткнул нынешнего гостя университета. Но Сиятельность нашего куратора после озвученных мной слухов пугала, он попятился, глядя то на Диего, то на меня, и исчез за дверью. Магия невидимости, не иначе, сработала.

– Давайте вы устроитесь, и мы это обговорим, – льстиво предложил ректор.

Шли они аккурат к Сиятельному корпусу, и Диего сейчас займет одну из комнат. И это значит, что мои возможности посещения тамошней библиотеки будут очень ограниченны. Эх, зря я вчера не договорилась с горгульей! Но кто знал, что Диего приедет так быстро? Теперь в библиотеку не попасть, пока он не уберется назад в Мурицию.

В расстройстве я пошла за этой компанией, еще и Ракель за собой потащила. Впрочем, еще непонятно, кто кого потащил, потому что она взгляда от врага не отрывала, губы кусала так, словно боялась сказать что-то лишнее, на ее руках сами собой вылезали Кольца Силы в количестве всех пяти штук и горели так, словно были оружием нападения, которое того и гляди полетит в противника.

До крыльца здания компания не дошла. Граница, которая была чуть дальше зеленой зоны вокруг Сиятельного корпуса, пропустила только Диего, остальные словно уткнулись в невидимую стену. Граф Дарок бестрепетно положил руку в одну из пастей на двери. Пасть сомкнулась, разомкнулась, и он толкнул створку, но та и не подумала открыться.

– В чем дело? – повернулся он к ректору. – Вы говорили, что у вас здесь давным-давно не было Сиятельных.

– Именно так, – удивленно протянул ректор. – Ни единого Сиятельного с тех самых пор, как… Ну вы понимаете…

Наверное, посчитал неэтичным закончить: «С тех пор как мы всех истребили». Могли бы подумать уже тогда и оставить парочку на разведение, чтобы не завозить из сопредельных государств.

– Я вижу, что на территории университета есть или недавно был Сиятельный. Корпус настроился на него, – бросил Диего.